Так что получил я информацию, принял ее к сведению, но не более того. А что бы я стал делать? Нет, теоретически я мог бы поднять архивы, отыскать: а кто же такой Серега, да чтобы он меня настолько возненавидел? Но это на самом деле возможно только теоретически.
Только зачем мне все это? Этот гражданин давно умер, его могилу я бы искать не стал. Да и за давностью лет уже и подзабыл о том случае. Нет, не то чтобы забыл, но уже как-то все утряслось, улеглось. Возможно, если бы этот человек был жив, то я бы с ним и поговорил. Но опять-таки зачем? Пристыдить? Да упаси боже. Вот если бы он меня насмерть убил, тогда да. Но нынче, если принять за основу, что мое сознание переместилось в мое же собственное, пусть и подраненное тело, все складывается несколько иначе. Мой, скажем так, обидчик, еще жив. И вполне реально его найти.
И что, сообщить Митрофанову? Мол, пришла из астрала весточка? Так не поверит, ему факты нужны. Кто тебе рассказал? А что ты видел? А почему раньше молчал? А фактов-то у меня и нет. И слово «астрал» пока неизвестно. Надеюсь, при перемещении сознания мозги я не растерял (образно я, прежние мозги должны в старом теле остаться).
Но одна зацепка есть. И даже не одна, а целых две. Во-первых, кличка. Но выявлять злоумышленника по кличке не самый легкий способ. Город у нас большой, искать хоть босых, а хоть и обутых замучаешься. А вот вторая зацепка более перспективная. Коли порезал из-за ружья, то этот Сергей – любитель охоты. А кто у меня на участке охотник с таким именем? Не помню. А если и есть, то все равно не помню: что я такого успел сделать?
Нет, охотника-то я вычислю мигом, надо только до опорного дойти, там все данные есть. Но все равно что-то я должен вспомнить. Но это если «злодей» с моего участка, а он может оказаться с соседнего, а то и вообще из Заречья.
Думай, голова, шапку куплю.
Ученые говорят, что человек никогда ничего в этой жизни не забывает. Все, что он когда-то видел и слышал, он помнит. Другое дело – как вытащить из глубин сознания нужную информацию? Это вам не записная книжка, не компьютер. Так и то, книжки и компьютеры тоже не безупречны. Если забьете в поисковик запрос, он вам сразу выдаст нужную информацию? Нет, выдать-то выдаст, только все равно искомое придется поискать среди прочих ссылок.
И с записными книжками тоже не всегда гладко. Вот, предположим, листаешь и натыкаешься на Шмалько Александру Валентиновну, почему-то записанную на букву «Н», вместо «Ш». Думаешь: а с чего бы вдруг? Вроде я стараюсь записи вносить аккуратно, а тут на тебе. Пытаешься доискаться до причины. Может, эта Александра Валентиновна нотариус, налоговый инспектор, потому и попала на «Н»? Память поднапряжешь – вспомнится, что она стоматолог. И какая связь? А потом тебя осенит, что когда записывал ее данные, то очень спешил и книжку открыл не там, где положено, а где та открылась.
Вот и с человеческой памятью так. Что-то открылось, а потом вдруг такое вылезло, что и вспоминать не захочешь. Вспомнилось, как та же Аллочка губки кривила, когда я ее в кино приглашал. Намекала: дескать, в ресторан бы неплохо, а потом можно и куда-то еще. Но на ресторан у меня денег не было, а намеков я тоже не понял. М-да…
Значит, Серега, обиженный мною охотник. Нет, все равно не припомню. Стоп. А если плясать от печки? Из-за ружья он меня порезал… Обиженный, блин. Чем можно обидеть охотника? А тем, что ружье это у него отобрать. А вот это-то я как раз и мог сделать. Ну да, вполне себе мог. Скажем, получил человек срок, а то и административку, или он подозреваемый по уголовному делу, и тогда по закону огнестрельное оружие у него следует изымать. А кто изымает? Правильно, участковый инспектор.
Так, уже теплее. Но пока еще не горячо, потому что ружей изъятых… Не скажу, что их тысячи, даже не сотни, но какое-то количество наберется. И какое ружье и когда изымал, я не вспомню. И добро бы, коли изымал только на своем участке, но в дежурные сутки приходилось выезжать и по адресам. Значит, где искать сведения об изъятом ружье? А только в одном месте. И место это – разрешительная система, или по-простому, между своими, «разрешиловка».
Некоторые граждане в запальчивости считают, что в разрешительной системе работают боги. У богов тихие голоса, склонность к занудству и вежливые манеры, но одно упоминание о них заставляет дрожать поджилки многих строгих начальников различных организаций, а чувствительных барышень из множительных центров сразу отправляет в обморок. Еще бы! Охотничье оружие, СДЯВы (сильнодействующие ядовитые вещества), взрывчатка, работа множительных центров и отдельных множительных аппаратов на предприятиях – все зависело от этих людей, как и еще чертова туча непонятных простому милиционеру функций и полномочий.
Для кого-то они были даже страшнее Главлита, ведавшего вопросами цензуры. А как же иначе? Главлит далеко, а разрешители с их броненосной неуступчивостью – вот они. И ни за что не простят, если вдруг обнаружат размножение не тех бумаг, которые надобны, а какой-нибудь брошюрки с кулинарными рецептами, будь они неладны.
Вспомнилось, как читал однажды данную мне только на одну ночь под страшное честное слово – никому ни-ни! – пачку замызганных листов папиросной бумаги с почти неразличимым шрифтом (экземпляр, наверное, десятый) воспоминаний Светланы Аллилуевой. При передаче материалов в воздухе витало страшное слово «самиздат» и пахло нарушением закона. А как же иначе, если в стране не только множительные аппараты, но и каждая пишущая машинка подлежала строгому учету и правильному применению?
Я шел в разрешиловку, и из ее многочисленных функций меня интересовала только одна – оружие, а именно – охотничье гладкоствольное. Попасть хотелось к Васе Парманову, инспектору чуть старше меня возрастом, с которым, как я надеялся, разговаривать будет попроще, чем с его матерым коллегой.
Вася был никакой не Вася, а очень даже Гайбулла Икрамович, что ярко подтверждалось его смуглой узбекской внешностью. Васей, по слухам, его стали звать с легкой руки командира комсомольского оперативного отряда Василия Жуковского, идейного борца с преступностью и житейского философа одновременно. Это ему принадлежала фраза «Эх, Вася!», которой он публично корил себя за что-нибудь неправильное. Во время какого-то совместного милицейско-комсомольского рейда, в котором участником оказался и Парманов, Жуковский произнес свою сакраментальную фразу, а она возьми да и прилипни каким-то чудом к инспектору. Парманов, к его чести, не обиделся и легко откликался в дальнейшем на свое новое русское имя.
Я помнил, что мы неплохо ладили, пока Вася служил в Череповце. Никуда он не перешел, так и работал в своей разрешиловке, несмотря на маленькие потолки по должности и званию. А когда страна затрещала по швам, он уехал на родину, то ли в хлебный Ташкент, то ли в солнечный Навои. Доходили слухи, а может, придумки, что он получил очень высокую должность и процветает напропалую. Кто знает? Будь я на его месте, тоже бы сочинил что-нибудь подобное при любом развитии событий. Но такое счастье выпадало немногим. Не ко всем уехавшим в те времена их исторические родины были одинаково щедры и благосклонны. Некоторым пришлось возвращаться, и отношение к ним было уже несколько другое. Вернувшийся – это совсем не одно и то же, что не уезжавший. Вот так.
Надо признаться, я шел к Васе с целью его обмануть. Немножко. Совсем чуть-чуть. И при этом помыслы мои были чисты. На мою удачу, он оказался на месте и без посетителей. И я взял быка за рога. Легенда была следующая: начальство требует с меня акт передачи в разрешительную ружья, которое я ранее изъял у одного гражданина. А я, разгильдяй и редиска, эту бумагу куда-то заховал и не могу найти. И мне надо сделать копию, чтобы от меня отвяли. Убей не помню, к месту ли я употребил давно привычный мне термин «редиска» – в каком там году вышли «Джентльмены»? – но вроде прокатило. Значит, в строчку.
Ну и что крамольного в моей истории? А то, что никакое начальство ничего с меня не требовало. И я вообще не помню, изымал ли какое-либо оружие в обозримом прошлом. Если окажется, что я ничего не сдавал сюда вообще, то объясняться с Гайбуллой будет стремно. Тогда зачем весь этот цирк? Да затем только, чтобы мне самому узнать, был ли такой факт в прошлом и (это главное) кто этот нарушитель.